НА ПУТИ ДОБРА №1 ЯНВАРЬ 2010г.

Услышать друг друга

Здравствуйте, дорогие читатели первого выпуска нашей газеты!
Несколько слов о том, для кого мы решили ее издавать и какие задачи при этом ставим.
Прежде всего, разумеется, эта газета — для всех сотрудников нашей больницы (врачей, медсестёр, клинических психологов, социальных работников) и для наших пациентов. И, конечно же, для всех неравнодушных: для родственников и друзей пациентов, для врачей других больниц города Томска, для наших коллег из других городов России.
Цели и задачи нашего издания:
– рассказывать о деятельности больницы, о новых методах лечения и психосоциальной реабилитации;
– обмениваться профессиональными знаниями в области психиатрии и психотерапии;
– дать возможность пациентам — высказаться, а нам — услышать их отзывы о нашей работе и ответить на их вопросы;
– публиковать консультации врачей по вопросам, интересующим пациентов и их родственников;
– вести на страницах газеты просветительскую деятельность в области охраны психического здоровья;
– публиковать творческие работы наших пациентов, среди которых есть талантливые художники и поэты. Ведь для творческого человека так важно внимание тех, для кого он творит!
И всё перечисленное, конечно, должно выполнять главную задачу — дестигматизацию психиатрии.
Что такое дестигматизация? До сих пор бытует обывательское представление о душевнобольном человеке как о человеке, прежде всего, опасном, которого следует изолировать от общества... А это не так. Душевная болезнь — это всего лишь болезнь, она излечима. И успешность лечения во многом зависит от отношения окружающих к больному как к человеку в беде, человеку в болезни, а не как к отверженному, изгою, «неполноценному». Обычного человеческого общения порой очень не хватает для излечения и социальной реабилитации...
Это и есть — дестигматизация. «Стигма» (в Др. Греции) — метка или клеймо на теле раба или преступника. Не надо человека, и без того страдающего, отторгать от общества!
Добром. Только добром, добрым отношением к человеку можно излечить его, вернуть его к полноценной жизни.
Именно на этом пути, на пути добра, вот уже век, и даже более трудятся томские ­психиатры. У нас, в Томске, еще в начале прошлого столетия зародилось то, что сейчас применяет вся Европа: биопсихосоциальная адаптация душевнобольных. С первых лет существования нашей больницы душевнобольные «не содержались, а лечились». С самого своего начала томская психиатрия была ориентирована на возвращение человека в общество — через трудотерапию, культуротерапию.
Труд, творчество рассматривались томскими психиатрами как мощнейшее и гуманнейшее излечивающее средство. Ибо только среди людей человек становится человеком.
Работа психиатра, психотерапевта, психолога, всего персонала больницы направлена на то, чтобы дать страдающему человеку надежду реализовать возможность быть понятым, услышанным. Газета — еще один шанс быть причастным к жизни больницы и всего общества — как сотрудникам, так и пациентам.
Добром, только добром...
Задавайте вопросы, предлагайте темы, пишите нам.
До новых встреч на страницах нашей газеты!

А. П. Агарков,
главный врач,
доктор медицинских наук, профессор,
отличник здравоохранения,
заслуженный врач РФ,
главный психиатр Томской области

Главная ёлка Соснового бора

Если хочется чуда — надо его устроить. И по меньшей мере раз в году мы вспоминаем, что способны это сделать: поговорить с Дедом Морозом, потанцевать со Снегурочкой, продемонстрировать ей (и всем-всем-всем, кто сейчас на нас смотрит) свои таланты. Ведь все дети талантливы, а Новый год возвращает нас в детство...
На главной ёлке Соснового бора (из-за гриппа общебольничный утренник состоялся не в декабре, а 12 января, накануне Старого Нового года) было всё: капризная принцесса, которая в конце концов перевоспиталась; злокозненные враги Деда Мороза и Снегурочки, сумевшие даже заморозить время, чтобы лишить нас праздника — впрочем, ненадолго; много песен, стихов, танцев, загадок, подарков... Новогодние чудеса подготовили и осуществили социальные работникаи совместно с пациентами из драматического кружка при центре реабилитации (рассказ о драмкружке читайте на с. 7).
На снимках С. В. Новиковой: праздник в отделениях больницы; «староновогодний» утренник в Центре реабилитации.

Давайте жить дружно! 
Психиатрическая больница, моё пребывание в ней и что отсюда можно вынести

Ничего? Такая же больница, как и остальные, только со воими особенностями. Что? Страшно? Хм. Поставят успокаивающий укол. Может быть, привяжут к кровати — обязательно отвяжут, когда успокоишься.
Ну, есть там один корпус, который горел. Туда заглянешь — действительно жутковато делается. Как на любом пепелище.
Врачи страшные? Покажите мне страшного психиатра, с интересом посмотрю. Да, бывают у врачей такие хищные улыбки-оскалы, когда врач видит своего будущего пациента, который ещё сам не знает (или не хочет знать), что он — «лакомый кусочек» для врача (т. е. надо бы ему отдохнуть и полечиться). От такого «смайлика» мороз по коже проходит. Особенно если зубы показываются в твой адрес. Или в адрес кого-то близкого тебе. Ну всё, перебоялись? Едем дальше.
В первый свой приезд туда я сперва не поняла, где я. Чужие люди вокруг, лежу на чужой кровати в коридоре, все вокруг ходят и что-то очень людно. Где я? «В больнице», — ответили мне.
Где-то два дня я пробыла в общем коридоре. Побунтовала немного, привязали к кровати, потом отвязали. Вскоре увидела в соседней комнате свои туфли, в которых меня привезли. Увидела, успокоилась и поняла, что в больнице, а не в аду, и никто мне зла не желает. Потом помню себя в тихой палате. Прасковья Алексеевна, добрый гений отделения, увидела, что мне надо восстановить сон, и перевела. Тихая палата, спокойные соседки, уже освоившиеся в отделении. Потихоньку и я начала осваиваться. Новые знакомые помогли — показали место в столовой, разговаривали со мной, желали добра. Оказалось, там даже вечера проходят, и в отделении есть свои активисты, помогающие их провести.
А ещё в отделении есть свой «индикатор» (если можно так выразиться) — Вика Марченко. Ей суждено всю жизнь провести в больнице. Если Вика подойдёт и обнимет — отделение тебя принимает, теперь ты здесь своя. И подобный «индикатор» есть в каждом отделении. А вообще-то в больнице все очень тонко настроены и моментально чувствуют, свой ты или нет.
Вот ещё такое есть: делишься чем-нибудь — свой человек. Жадничаешь — отделение тебя не принимает. В мой последний приезд у меня с порога спросили:
— У вас есть что-нибудь покушать?
— Пока нет, — отвечаю я, размышляя, в чём тут фокус. Оказалось — в том, что в отделении можно и НУЖНО делиться, помогать чем-то союзницам по болезни. Это может быть что-то из еды, которую тебе привезли, кулинарные рецепты (многие собирают и обмениваются), деньги, газеты, журналы, книжки, конфеты, фантики от них... Даже кожура от мандарина может пригодиться.
Но ещё больше (и пожалуй, даже больше всего) здесь ценится доброе человеческое участие. Улыбнуться, сказать доброе слово, погрустить вместе, выслушать. Хороший слушатель очень ценится. Я старалась по мере сил слушать — не перебивая и активно. Там у каждой клиентки своя история.
Вероятно, можно будет создать что-то, что можно условно назвать «социология отделения». Что сие значит? Угу. Можно выяснить, кто перед тобой, откуда, чем занимается, что нравится — что нет, чего ждёт (если ждёт чего-то). В-общем, вырисовать что-то вроде анкеты, которая может подойти всем клиентам. По этой анкете можно будет отследить, кто в основном попадает в больницу. Может, оно так: кто-то, приехав однажды, излечивается и больше не приезжает; кто-то открывает для себя возможность приезжать в больницу ещё, и приезжает, когда «прижмёт»; кто-то, открыв для себя возможность там лечиться, приезжает при любой возможности это сделать; кто-то «застревает» в больнице надолго и в обычной жизни появляется очень редко; кто-то, однажды попав в больницу, остаётся навсегда (но таких людей обычно переводят из других больниц или иных заведений). Вы вряд ли будете оспоривать то, что там, в больнице, свой мир. Много интересных и талантливых людей. А разница между психически больным и психически здоровым человеком бывает почти незаметной.
После стационара мир воспринимается несколько по-другому. Становишься терпимее и мягче. А между чёрным и белым оказывается целая радуга, да не из семи цветов, а из всех возможных их комбинаций и оттенков.
Ну, заладили — «страшно, стра­ш­но...». Пока сами не попробовали — как вы можете судить?

 (Заметки нашей пациентки, которые она разрешила «использовать, как захотите!») 

«...чтобы больные не содержались, а лечились»

Т рудовая терапия в нашей больнице имеет долгую историю. Основатель и первый главный врач больницы Н. Н. Топорков пишет в своей монографии «Окружная психиатрическая лечебница. Первые шаги» (Томск, 1911): «С первого дня был взят курс на труд, чтобы больные не содержались, а лечились». Ещё при строительстве больницы бы­ли учтены возможности для открытия портняжной, корзиночной, сапожной, переплётной и ткацкой мастерских. В последующие годы стали работать гончарная и верёвочная мастерские.
В 1911 году Томская окружная лечебница участвовала в международной гигиенической выставке в Дрездене, где были представлены образцы изделий ткацкой, чулочной, корзиночной, гончарной и других мастерских. Об этой выставке и о представлении на ней «экспозиции самой молодой в России психиатрической лечебницы» писали практически все газеты.
Но пик своего развития лечебно-трудовые мастерские нашей больницы пережили с 60-х по 90-е годы прошлого века. В 1974 году было начато и через три года закончено строительство специального трёхэтажного здания ЛТМ. К. П. Плучевский, директор ЛТМ, непосредственно руководил строительством, придавая ему чрезвычайное значение. Мастерские в то время были не только лечебным учреждением, но и приносили доход.

Само новое здание строилось на средства от прибыли, полученной от реализации продукции ЛТМ, и все три этажа здания были отведены под цеха — картонажный, швейный и цех товаров народного потребления.
— Мы были монополистами в изготовлении картонажной продукции в Томске! — с восторгом вспоминает врач-психиатр Евгений Николаевич Калинкин, заведующий отделением № 26. — Коробки любой сложности делали полностью — от раскроя картона до выхода готовой продукции. Нашими гирляндами блистали едва ли не все новогодние ёлочки Томска! Были заказы от обувной и карандашной фабрик, от подшипникового завода. Сейчас не то... Сейчас картонную тару фирмы часто делают себе сами, да и в больницах есть маленькие швейные мастерские — незачем им обращаться к нам для того, чтобы сшить пять-шесть халатов в месяц…
Этот же мотив («сейчас не то») звучит и в рассказе Раисы Фараховны, старшей медсестры ЛТМ:
— Нет заказов, или очень мало. Цех ширпотреба уже не работает, а раньше — и прищепки делали, и цоколи для лампочек, и крышки для консервирования, и те же гирлянды. Шили не только халаты и постельное бельё для больниц, но и, например, салфетки для токарей подшипникового завода... В ЛТМ было 90 человек только технического персонала — начальники цехов, мастера, трудинструкторы — это, не считая медицинского персонала. Сотни пациентов трудились, а сейчас — от силы 65 человек... Наверное, потому, что тогда врачи были заинтересованы, уделяли мастерским больше внимания...
— Врачи заинтересованы в излечении пациентов, — говорит Лариса Викторовна Варанкова, зам. главного врача по лечебной части. — И тогда были заинтересованы, и сейчас заинтересованы. Но изменилось время, изменились методы. Ни тогда, ни сейчас больница не может ставить перед собой целью извлечение прибыли из ЛТМ. Неважно, прибыльны они или убыточны — важно, помогают ли они восстановить здоровье пациента.
А методы социальной адаптации, которые сейчас развиваются в больнице, не сводятся к одной лишь трудотерапии. Это и культуротерапия, и психологические тренинги — всё, что помогает человеку восстановить утраченные связи с обществом. Да и смысл трудотерапии — отнюдь не в том, чтобы принести прибыль больнице или материальную выгоду, заработок пациенту. Он в том, чтобы преодолеть апатию, которая почти неизбежно сопровождает душевную болезнь. И при этом важен не столько материальный результат труда, пусть даже ощутимый и зримый, сколько сам трудовой процесс, осознание необходимости трудиться, чтобы влиться в общество.
Очень глубокий смысл заложен в той самой фразе самого первого главного врача Томской психиатрической лечебницы: «...чтобы больные не содержались, а лечились». И не просто лечились, а излечивались, возвращались в семью, в общество, на производство. Трудотерапия — это часть (очень важная, но только часть) комплексной работы по социальной адаптации пациентов.

Александр Рубан, специалист по связям с общественностью

Качество жизни

«Качество жизни» — показатель общего благополучия человека <...>. Качество жизни может зависеть, например, от состояния здоровья, содержания решаемых проблем, свободы от стрессов и чрезмерной озабоченности, организованности досуга, уровня образования, доступа к культурному наследию.
(Материал из Википедии — свободной энциклопедии)

Есть у меня такое подозрение, что качество жизни человека зависит от него самого. И что в вышепреведённом определении есть что-то потребительское, продиктованное нынешней телерекламой. Ведь, если задуматься: о ком из людей мы говорим «он прожил хорошую жизнь!»? Неужели о тех, кто сладко ел, спокойно спал, шикарно одевался? Ой, не о них — о совсем-совсем других людях!
Качеству жизни Раисы Александровны Имерели можно только позавидовать: она нужна людям, любит людей, и эта любовь вза­имна.
Тридцать лет (уже почти ровно 30 лет!) Раиса Александровна заведует туберкулёзным отделением нашей больницы. Как получилось, что она выбрала такое — малоприятное и, прямо скажем, опасное подразделение?
— Наверное, это оно меня выбрало, а не я его... Когда-то хотела стать хирургом, училась на лечебном факультете Томского медицинского, а после окончания, в 1969‑м, распределилась сюда...
Были обстоятельства (трагедия с близким человеком, о которой Раиса Александровна просила не рассказывать), заставившие её выбрать именно это распределение — в психиатрическую больницу... А ра­бо­та с туберкулёзными больными была знакома ей с самого начала трудовой деятельности. В 1960‑м году, окончив Пензенское медучилище, она поступила медсестрой в госпиталь для инвалидов Великой Отечественной. Там было очень много «туберкулёзников» — и бывших фронтовиков, и студен­тов Саранского университета. Проработала несколько месяцев, после чего...
— Вызвал нас, молодых специалистов, начмед госпиталя и говорит: «Я не имел права брать вас на работу: вы — молодые, влюбляетесь, семьи заводите, у вас будут дети-туберкулёзники...», — и предложил уволиться.
В Томск она приехала потому, что здесь уже была её старшая сестра — они с мужем работали на лесоповале. Повезло: почти сразу прочла объявление в газете, что в клиники мединститута требуются медсёстры. Устроилась в тот же месяц, как уехала из Пензы.
— Мне повезло: прекрасная получилась фельдшерская подготовка! Три года медсестрой у великолепных врачей — урологов, хирургов, травматологов... Катетеризация, перевязки, особый уход за по­сле­опе­ра­ци­он­ны­ми больными... Когда в 1963‑м решилась поступать в мединститут — всё сдала на пятёрочки!
Послушать Раису Александровну — ей всю жизнь везло! Да так оно, наверное, и есть: качество нашей жизни зависит от нашего отношения к ней...
— Нас было 10 человек из выпуска, распределившихся сюда. И Анатолий Иванович Потапов, бывший тогда главврачом, с первого года работы «прогнал» нас по всем отделениям. Мы, вчерашние студенты, заменяли заведующих отделениями! Это была настоящая школа мужества...
Тоже повезло? Раиса Александровна считает: да! Разве это не везение — до тонкостей узнать свою профессию, учиться у лучших специалистов?
— Советское время было благодатным и для работы, и для учёбы. Ездила в Азербайджанский ­ГИДУВ (Государственный институт для усовершенствования врачей), прошла месячный курс в институте Сербского... Несмотря на опасность, у нас всегда присутствует наука, нас консультируют профессора...
Ей повезло. Разве это не везение — работать вместе с такими хорошими людьми?
—Марья Михайловна Мезенцева, старшая медсестра, у нас с 70‑го года — спасибо ей, что она у нас есть! Галина Юрьевна Колесникова, процедурная медсестра, — очень талантливая, всё умеет, не то что многие из нынешних сестёр! Владимир Васильевич Фролов, мой «заместитель» — замечательный врач!
Плохих людей, по мнению Раисы Александровны, вообще не бывает, а вместе с ней работают самые лучшие. Добрые, умелые и бесстрашные: «никто из среднего персонала не увольняется!». А это не каждому под силу — не бояться работать в туберкулёзном отделении.
— За то время, что я здесь работаю, пять человек из персонала заболели, один случай — смертельный... И, вы знаете, кто выпивал — те и заболели. Алкоголь, он очень сильно повышает риск... Сейчас-то, с 2005 года, да­же устойчивые формы туберкулёза лечатся. И наших больных мы тоже вылечиваем. До анекдота доходит: не дали премию за невыполнение плана по койко-дням. Так мы же их вылечили и выписали! Ну что тут поделаешь, если такая система премирования — по трудозатратам, а не по результатам! — (Смеётся)...
На вопрос: «О чём мечтали в юности и о чём мечтаете сейчас?» — Раиса Александровна затруднилась ответить. Отшутилась: «Деда бы хорошего повстречать... Шу­чу, шу­чу!».
А в юности... О чём мечтать, если вот она, работа — любимая, интересная, очень нужная людям. «Другие, например, в театр идут, что-то радостное предвкушая, а мы каждый день так на работу шли!.. И в театр ходим — почти всем персоналом!».
И ещё. Есть у Раисы Александровны верная примета: если в отпуске ей начинают сниться её больные (а она их каждого знает и помнит по именам) — пора возвращаться! Её ждут, она нужна людям.

Александр Рубан,
специалист по связям с общественностью 

Театральный кружок «Настроение»

Люби искусство в себе, а не себя в искусстве...

Драматический кружок «Настроение» существует сравнительно недавно, но за это время мы многое успели сделать. Цель драматического кружка: развить творческое мышление, речь, умение общаться в коллективе. На первом занятии у всех наблюдалась скованность, неуверенность в своих силах. Я воспользовалась очень эффективным методом — тренингом на снятие зажима. При последующих встречах группа сформировалась. Несмотря на то, что люди больные, они быстро вникали в материал, предлагали свои идеи. Совместными усилиями мы поставили спектакль «Волшебные башмачки». Это был наш первый спектакль. Участники кружка проявили свои актерские навыки, преодолели «боязнь сцены».
Сейчас мы работаем над Новогодним спектаклем «Новый год в Ледяном царстве». Артисты с нетерпением ждут премьеры.
Помимо спектаклей драматический кружок «Настроение» проводит тематические вечера в отделениях больницы. Недавно прошел вечер поэзии, посвященный деревянному зодчеству города Томска.
В процессе работы образовался дружный, сплоченный коллектив, с которым мы не только занимаемся творчеством, но и отдыхаем.
В наш драматический кружок приходят новые, интересные люди, у которых есть желание проявить себя. Мы всегда им рады и готовы поддержать их начинания!

С. А. Денисенко,
культ. организатор